Московский ТЮЗ (2004 - 2011)
-
Ирина
Re: Московский ТЮЗ (2004 - 2011)
Вот это подарочек от Админчика...потрясающий,царский подарочек...но ещё и очень грустно... фотографии...несколько бесценных,раритетных отрывков- и это всё,что осталось от спектакля,который я так мечтала увидеть... и даже по этим крохам понятно,как много потеряли те,кто не успели увидеть этот спектакль... 
ужасно жалко...
Эдуард Анатольевич-как я завидую тем,кто успел вас там увидеть и услышать...
Ещё раз большое спасибо за этот ролик!!!
ужасно жалко...Эдуард Анатольевич-как я завидую тем,кто успел вас там увидеть и услышать...
Ещё раз большое спасибо за этот ролик!!!
-
Ирина
Re: Московский ТЮЗ (2004 - 2011)
Мне показались интересными эти рецензии на спектакль "Трамвай Желание"...
Фото Елены Лапиной
Блудница и лилия
«Трамвай «Желание» Теннесси Уильямса в Московском ТЮЗе
Знаменитая пьеса Уильямса не возникала на русской сцене чуть ли не со времен выдающегося спектакля Андрея Гончарова в Театре им. Маяковского с Немоляевой и Джигарханяном в главных ролях. В ТЮЗе очень долго шли репетиции. Росли слухи о кризисе талантливого постановщика. Обязательных сегодня предпремьерных разъяснений «о намерениях» Яновская не дала.
Намерения ее разгадать не так уж и просто. Яновская на этот раз, кажется, не похожа на саму себя. Поначалу – чуть ли не реалистка. Освободившая левую сторону сцены для проездов громыхающего и ужасающего размерами мотоцикла Стенли, для проходов, стычек и драк обитателей окраинного нью-йоркского квартала, – на правой, малой половине, в скученности жилища Ковальских она собрала множество вещей. Резные ширмы, стулья, шкафчик с горячительными напитками, из которого будет заимствовать «утешение» приехавшая Бланш (художник – Сергей Бархин).
Не бедность. По количеству материальных вещей даже некоторый достаток, расчет на будущее, на большее пространство существования.
Пока же – не протолкнуться и не пройти, чтоб не задеть, не передвинуть вещей; но еще и не прикоснуться, не потереться, не прижаться телами друг к другу – огромному Стенли (Эдуард Трухменев) с мускулами культуриста и мощным торсом, беременной, вполне опростившейся рядом с мужем Стелле (Елена Лядова) и странно маленькой, хрупкой до прозрачности Бланш – которая в игре и переменах света (художник по свету Глеб Фильштинский) кажется то девочкой в соломенной шляпке и туфлях-тапочках, то измученной женщиной в годах, без кровинки в лице.
Просто – полунамеком, с деликатностью истинного и культурного художника вводит Яновская в свой спектакль мотив «желания», человеческой физиологии – как тайны жизни, притяжения, отталкивания людей, оснований ненависти и любви.
Режиссер многое из пьесы Уильямса исключает. Например, аристократизм южанки Бланш или противостояние элитарного американского Юга деловому, плебейскому, трезвому Северу. Для Яновской все это было и – прошло. Колорит негритянского «черного квартала», где обитают Ковальские, тоже убирает. Квартал – окраинный, рабочий, бедный. Соседка – крикунья Юнис (Марина Зубанова), вступающая в драки со своим добряком и пьяницей мужем, не латиноамериканка и не негритянка. Блюзы заменила восточная мелодия. Восток и в присутствии странных «цанни», играть которых Яновская позвала выпускной корейский курс педагога Виктора Коршунова из Щепкинского училища. Стройные, пластичные, неслышные, юноши и девушки в черных европейских костюмах, как и полагается слугам просцениума, делают перестановки, приводят в порядок разрушенное и опрокинутое Стенли. Но с первых минут спектакля очевидно, что их миссия не только служебная.
Бланш чувствует себя, как человек, попавший в чужую, неведомую среду. Но и они – эти бесшумные, пришельцы – тоже в чужом мире. Слишком непринужденно, вольно проходят сквозь «обозначенные стены», проникают в интерьер, присаживаются или остаются стоять среди персонажей. Хихикают над непонятным и странным. Молча смотрят ужасное и страшное. Наблюдатели. Инопланетяне, оказавшиеся в другой галактике.
Благодаря им мы пронзительней чувствуем необъяснимость и алогизм собственного мира, не изжитые в веках цивилизации жестокость и дикость. Свой спектакль Яновская выстраивает как цепочку самовозгорающихся яростных скандалов и внезапных примирений. Плоть и страсть здесь имеют едва ли не большее значение, чем сознание и душа.
В спектакле отлично играют исполнители вторых ролей. С главной парой героев – сложнее.
Ольга Понизова – талантливая «звезда» телесериалов и новая для Яновской актриса – не совсем уверенно, порой с заметным усилием, но уже многое и верно сыграла в Бланш. Пограничье безумия. Предпоследнее отчаяние и последнюю надежду зацепиться за жизнь. Отсюда – странный, не бытовой, изматывающий рисунок движений, кружений, скольжений; рваная речь – не из фраз, а из отдельных слов. «Грехи» свидетельствуют не о повышенной сексуальности, а об испытанном, горестном способе забыться и на мгновенье уйти от отчаяния. Сумасшествие в финале сыграно Понизовой строго и просто.
Эдуард Трухменев (Стенли) – обладатель великолепных данных и не менее великолепного темперамента пока играет лишь животное и хама. Столь же убедительного, сколь и омерзительного – в натуральности хулиганства, чавканья, рыганья. Нельзя понять – весь ли это Стенли, которого за что-то любит Стелла, или – здесь игра, измывательство над Бланш? Можно лишь угадать некую главную причину, из-за которой Стенли ненавидит и губит Бланш.
Любопытство к ней – другой – нет-нет да и проскользнет по ходу действия, как передышка в суперактивном существовании антигероя. Есть намек на то, что чем больше он ее ненавидит, тем более она его занимает. Он и насилие совершает, не распаляясь, а словно любопытствуя.
Получается, что мещанин ненавидит «блудницу», которая притворяется лилией. Или – мстит ей за утраченное общее имущество – родовой дом, маленький макет которого напоминанием и укором присутствует на сцене. Или – гонит сестру жены по причине тесноты «жилплощади». Но об этом лучше знаем мы, а не американцы.
НГ, 13 октября 2005 года
Вера Максимова
****************************************
Трамвай в никуда
В МТЮЗе состоялась премьера спектакля "Трамвай "Желание"
Художественный руководитель МТЮЗа Генриетта Яновская выпустила спектакль по пьесе Теннеси Уильямса "Трамвай "Желание". Роль Бланш исполнила Ольга Понизова, а ее сестры Стеллы - Елена Лядова.
Мотоцикл взревел и поехал вглубь сцены. Мощная струя выхлопного газа заполнила зал. Тут уж хочешь не хочешь, а почувствуешь, каков мир, где обитают герои спектакля. Здесь властвуют Стенли (Эдуард Трухменев) и его мотоцикл: этот парень ревет так же, как его машина, так же стремится сокрушить все на своем пути.
Смысл спектакля заключен в простом, но впечатляющем образе: из маленькой музыкальной шкатулки звучит нежная мелодия, фигурки франтоватых мужчин и изящных женщин неспешно вертятся по кругу. Бланш подносит спичку то к одной, то к другой фигурке, и они почти мгновенно исчезают в пламени.
Яновская не строит свой спектакль на противостоянии - красавица Бланш и звероподобный Стенли, мир поэзии и грубых страстей, аристократия и представители народа. В ее спектакле нет ни правых, ни неправых, каждый и приносит боль, и ее испытывает, а виновные и обвинители постоянно меняются местами. История о том, как полусумасшедшая красавица Бланш приехала к своей сестре и ее звероподобному мужу и как все скатилось к катастрофе, сыграна так, что все время ощущается неотвратимость насилия.
Ольга Понизова и Эдуард Трухменев, на мой взгляд, пока не воспользовались всем, что им предложил режиссер. Пока актеры только обозначают путь, куда намереваются идти, невольно показывая, что вот эту планку они не взяли, а вот здесь, вместо того чтобы прыгнуть на пять метров, махнули на все десять. Порой безудержные, взахлеб, страдания Бланш кажутся преувеличенными, а буйные порывы Стенли - слишком уж звериными. Но, мне кажется, обживание режиссерского рисунка - вопрос времени. Хотя и у Понизовой, и у Трухменева есть сильные сцены - например, в один из таких моментов очень ясно понимаешь природу ненависти Стенли к Бланш. Он просто боится, что его жена Стелла благодаря прибывшей Бланш вспомнит свое аристократическое происхождение, и снова, как при первой встрече, взглянет на него свысока. Поэтому он растаптывает Бланш: сначала унижает ее словами, а она, испытывая ненависть к Стенли, все же ощущает, как сильно его звериное обаяние, которому поддалась ее сестра. В финале спектакля Стенли от слов переходит к действиям: наступает на длинное платье Бланш, она не может вырваться, падает, и он, волоча ее по полу за край платья, утаскивает за ширмы.
Безупречно играет Стеллу Елена Лядова, и благодаря ее игре Стелла становится едва ли не центральным персонажем спектакля. Когда она разговаривает с сестрой, чувствуется, как сильна их связь и живо их прошлое. Она зависима от Стенли, его прикосновения подчиняют ее волю, его слова, жестокие и грубые, похоже, влекут ее. Стелла разрывается между сестрой и мужем, и эта трагедия - более совершенно выражена в спектакле, чем трагедия Бланш.
За всем наблюдает стайка корейцев (корейский курс Щепкинского училища), которые абсолютно безразличны к происходящему, они появляются и исчезают. Порой выполняют роль рабочих сцены - что-то переставляют, что-то уносят. Иногда шепотом переговариваются, порой молча наблюдают за происходящим, время от времени просто занимаются своими делами. Их равнодушие к страданиям сестер, к метаним полузверя-получеловека оказывается столь же важным, как все страсти и конфликты главных героев спектакля. Молчаливое присутствие этих, словно иноприродных, существ говорит о том, что все человеческие страдания и порывы, все трамваи "желания" никогда не достигнут места назначения.
Известия, 13 октября 2005 года
Артур Соломонов
************************************
Гуд-бай, Америка
"Трамвай "Желание" Московского ТЮЗа поехал в направлении России
Генриетта Яновская поставила очень молодой спектакль. Не молодежный. Не моложавый. Упаси бог, не молодящийся. А именно молодой. У него глубокое дыхание, мускулистость и твердая почва под ногами. Я даже сказала бы, что он пышет здоровьем, необузданным вкусом к жизни - к ее запахам, цветам и шумам.
Но уже вижу недоумение в глазах читателя: вы это всерьез о Теннесси Уильямсе, о том самом "Трамвае "Желание", где героиню в финале увозят в дом сумасшедших? О том самом драматурге, к которому советский театр, приговоренный к победительно-бодрым героям, десятилетиями прорывался сквозь всяческие препоны, дабы раскрыть страшную тайну, что есть, пусть на другом краю земли, за железным занавесом, люди, раздираемые комплексами, сексуально неуравновешенные, гибнущие от одиночества и взаимонепонимания. Путь Уильямса к нашей сцене всегда был труден, что не позволило сложиться никакой русской традиции в прочтении американского классика. Современных заграничных авторов часто ставили не для того, чтобы себя познать, скорее, чтобы на "них" поглазеть: у художников появлялся повод сделать богатые декорации и модные костюмы. В общем, проиллюстрировать анекдот тех времен: загнивают, но какой восхитительный запах.
Яновская вместе с артистами прочитала "Трамвай "Желание" вовсе не для того, чтобы еще раз открыть Америку. Очевидная связь Уильямса с Чеховым, им самим неоднократно декларировавшаяся, позволила театру легко отринуть схоластику общечеловеческих абстракций и расслышать перекличку судеб, прямую родственность душ, поселившихся в ином пространстве и времени. Разглядеть, как в главной героине переплелись разом черты всех "трех сестер" с чертами Раневской, окончательно переехавшей под Париж. Предположить в биографии Стеллы возможный вариант биографии Ани, пережившей революцию и очутившейся в комнате коммуналки с фотографией имения, окруженного цветущим вишневым садом, на стене. Мелькнут и исчезнут тени Лопахина, Медведенко, Яши, невесть откуда взявшегося Прохожего с таким добродушным славянским лицом... Зацепив нашу чувственную память, тени исчезнут, а Стэнли, Митч, Бланш и Стелла станут полнокровнее, ближе, понятнее. Легче будет примерить на себя, что значит - выстоять, сохраниться в обстоятельствах, когда до неузнаваемости изменяется твое жизненное пространство.
Героев спектакля режиссер и художник Сергей Бархин переселили из негритянского квартала в Чайна-таун. Многочисленные китайцы (в нашем случае - студенты-корейцы) щебечут, хлопочут и ведут себя здесь по-хозяйски. Постепенно бытовая мотивировка их присутствия уходит на второй план, и вместе с ощущением вечности (Восток!) приходит ощущение потерянности.
Принято считать, что интеллигентское детство, романтические идеалы и прочая лирика не выдерживают напора грубой силы. Однако наследник Чехова Уильямс в интерпретации Яновской неоднозначен здесь с ответом.
Первый же жесткий монолог Ольги Понизовой (Бланш) о том, как лицом к лицу, оставаясь рядом, принимала она одну за другой смерти близких, станет ее индульгенцией до конца спектакля. И Стэнли Эдуарда Трухменева будет воевать не против Бланш, а за свою жену, в которой течет та же кровь. Просто Стелла Елены Лядовой - земная и выбор - жить - успела сделать раньше (помните, как дворянские дочки выходили замуж за комиссаров). А вот Митч Игоря Балалаева свой шанс упустил, и не в тот момент, когда поверил в грехопадение Бланш, упустил - не услышав ее слов, что смерти противостоит только желание и любовь. Эти слова, звучащие почти под занавес, - лейтмотив спектакля.
Конечно, и нам под занавес хочется подпустить чего-то многозначительного, ведь действие пьесы происходит в том самом Новом Орлеане, едва не исчезнувшем, словно Китеж-град. Говорят, там живут люди, наделенные особым даром выживания. Что ж, пусть увидят небо в алмазах.
Итоги, 18 октября 2005 года
Мария Седых
***********************************************
Трамвай уходит под воду
От урагана знаменитый французский квартал Нового Орлеана пострадал, говорят, не так уж сильно. Вода схлынула, выбитые стекла и сорванные вывески кафе довольно быстро вернулись на прежние места. Но вот сохранил ли French Quarter свою неповторимую ауру – неизвестно. А ведь было в нем что-то эдакое! Драматург Теннеси Уильямс, например, до конца жизни отказывался продавать свои новоорлеанские апартаменты. В 1947-м он написал лучшую свою пьесу – «Трамвай «Желание»», – действие которой происходит на Елисейских полях Нового Орлеана.
Об этой неуловимой, мифической, уже почти ушедшей под воду ауре – новый спектакль Генриетты Яновской.
Уильямс не скрывал, что написал «Трамвай «Желание»» под влиянием чеховского «Вишневого сада». Яновская эти чеховские корни пьесы подчеркивает. У нее Бланш (Ольга Понизова) повсюду таскает чемоданчик с макетом белого дома с колоннами, а то вдруг, уставившись куда-то вдаль, произносит реплику Раневской: «Посмотрите, покойная мама идет по саду…»
Чехов писал о русской парижанке Раневской, чье имение продают за долги. Пьеса Уильямса – о противостоянии жизненного уклада американских низов и вычурной культуры французских аристократов – бывших обитателей виллы под названием «Мечта». Конфликт на первый взгляд ясен: здоровое вытесняет нездоровое, жизнеспособное приходит на смену вымирающему. Ну а как тогда быть с замечанием Чехова о Раневской: «Угомонить такую женщину может одна только смерть»?
Спектакль о жизненной драме и душевной болезни не случайно вышел у Яновской удивительно здоровым. Режиссер спокойно и аргументированно рассказывает о том, что человеческая норма – не в грубой животной силе работяги Стэнли Ковальского, а в хрупкой несгибаемости Бланш Дюбуа. Что героиня Уильямса и вся культура, которую она олицетворяет, не вырождается и не вымирает – она скрывается от нас, как град Китеж или Атлантида.
В первых сценах Бланш Ольги Понизовой и обитатели бедной окраины (она-то и называется Елисейскими полями!), где разворачивается действие, кажутся персонажами разных пьес. Как будто в кадр «Вестсайдской истории», где грубо разговаривают, смачно бранятся и пестро одеваются, случайно вошла кукла Суок в белом платьице, шляпке и изящных башмачках. Странно, что у нее надтреснутый, чувственный голос (вот так же, наверное, волновал и удивлял голос молодой Натальи Теняковой). Этот голос и слегка плывущая дикция выдают, что у куклы сломался какой-то механизм. И чем дальше и неостановимей катится спектакль, тем сильнее призвук этого внутреннего надлома. Когда конфликт достигнет высшей точки, Стэнли не будет насиловать Бланш на глазах у зрителей (что с упоением проделали бы в новой драме) – он грубо наступит ей на край платья, собъет с ног и, как сломанную марионетку, утянет за подол в свое логово.
Но вот удивительно: чем очевиднее поражение Бланш, тем сильнее ощущение, что эта вычурная куколка на самом деле куда более сильна и последовательна, чем ее трезвомыслящая сестра Стелла или стоящий двумя ногами на земле Стэнли. Ведь это она из последних сил берегла «Мечту», выхаживала ее престарелых обитателей и заглушала страх смерти объятиями с первым встречным.
В финале Бланш вырывается из рук санитаров, приехавших, чтобы забрать ее в сумасшедший дом. Вбегает в комнату и лихорадочно роется в мешке с фасолью. Думаете, она и впрямь сошла с ума? Ничуть. В мешке запрятана от чужих глаз сумочка со стихами и письмами ее погибшего в юности мужа. Что-что, а это надо сохранить!
Ольга Понизова, Эдуард Трухменев (Стэнли), Елена Лядова (Стелла) и Игорь Балалаев (Митч) несовременно-тактичны и не перегибают палку даже там, где, пожалуй, перегнул ее сам Уильямс. Поэтому к финалу уходящей натурой начинает казаться не только Бланш с ее утраченным вишневым садом, но и сам спектакль Яновской. Он выстроен так тонко и точно, наделен той атмосферой (слово скоро выйдет из обихода – слишком мало поводов его употреблять), как бывало раньше, когда Атлантида еще не скрылась под водой.
Экран и сцена, №31-32, 2005
Алла Шендерова
Источник: http://www.smotr.ru/2005/2005_tuz_tram.htm
Фото Елены Лапиной
Блудница и лилия
«Трамвай «Желание» Теннесси Уильямса в Московском ТЮЗе
Знаменитая пьеса Уильямса не возникала на русской сцене чуть ли не со времен выдающегося спектакля Андрея Гончарова в Театре им. Маяковского с Немоляевой и Джигарханяном в главных ролях. В ТЮЗе очень долго шли репетиции. Росли слухи о кризисе талантливого постановщика. Обязательных сегодня предпремьерных разъяснений «о намерениях» Яновская не дала.
Намерения ее разгадать не так уж и просто. Яновская на этот раз, кажется, не похожа на саму себя. Поначалу – чуть ли не реалистка. Освободившая левую сторону сцены для проездов громыхающего и ужасающего размерами мотоцикла Стенли, для проходов, стычек и драк обитателей окраинного нью-йоркского квартала, – на правой, малой половине, в скученности жилища Ковальских она собрала множество вещей. Резные ширмы, стулья, шкафчик с горячительными напитками, из которого будет заимствовать «утешение» приехавшая Бланш (художник – Сергей Бархин).
Не бедность. По количеству материальных вещей даже некоторый достаток, расчет на будущее, на большее пространство существования.
Пока же – не протолкнуться и не пройти, чтоб не задеть, не передвинуть вещей; но еще и не прикоснуться, не потереться, не прижаться телами друг к другу – огромному Стенли (Эдуард Трухменев) с мускулами культуриста и мощным торсом, беременной, вполне опростившейся рядом с мужем Стелле (Елена Лядова) и странно маленькой, хрупкой до прозрачности Бланш – которая в игре и переменах света (художник по свету Глеб Фильштинский) кажется то девочкой в соломенной шляпке и туфлях-тапочках, то измученной женщиной в годах, без кровинки в лице.
Просто – полунамеком, с деликатностью истинного и культурного художника вводит Яновская в свой спектакль мотив «желания», человеческой физиологии – как тайны жизни, притяжения, отталкивания людей, оснований ненависти и любви.
Режиссер многое из пьесы Уильямса исключает. Например, аристократизм южанки Бланш или противостояние элитарного американского Юга деловому, плебейскому, трезвому Северу. Для Яновской все это было и – прошло. Колорит негритянского «черного квартала», где обитают Ковальские, тоже убирает. Квартал – окраинный, рабочий, бедный. Соседка – крикунья Юнис (Марина Зубанова), вступающая в драки со своим добряком и пьяницей мужем, не латиноамериканка и не негритянка. Блюзы заменила восточная мелодия. Восток и в присутствии странных «цанни», играть которых Яновская позвала выпускной корейский курс педагога Виктора Коршунова из Щепкинского училища. Стройные, пластичные, неслышные, юноши и девушки в черных европейских костюмах, как и полагается слугам просцениума, делают перестановки, приводят в порядок разрушенное и опрокинутое Стенли. Но с первых минут спектакля очевидно, что их миссия не только служебная.
Бланш чувствует себя, как человек, попавший в чужую, неведомую среду. Но и они – эти бесшумные, пришельцы – тоже в чужом мире. Слишком непринужденно, вольно проходят сквозь «обозначенные стены», проникают в интерьер, присаживаются или остаются стоять среди персонажей. Хихикают над непонятным и странным. Молча смотрят ужасное и страшное. Наблюдатели. Инопланетяне, оказавшиеся в другой галактике.
Благодаря им мы пронзительней чувствуем необъяснимость и алогизм собственного мира, не изжитые в веках цивилизации жестокость и дикость. Свой спектакль Яновская выстраивает как цепочку самовозгорающихся яростных скандалов и внезапных примирений. Плоть и страсть здесь имеют едва ли не большее значение, чем сознание и душа.
В спектакле отлично играют исполнители вторых ролей. С главной парой героев – сложнее.
Ольга Понизова – талантливая «звезда» телесериалов и новая для Яновской актриса – не совсем уверенно, порой с заметным усилием, но уже многое и верно сыграла в Бланш. Пограничье безумия. Предпоследнее отчаяние и последнюю надежду зацепиться за жизнь. Отсюда – странный, не бытовой, изматывающий рисунок движений, кружений, скольжений; рваная речь – не из фраз, а из отдельных слов. «Грехи» свидетельствуют не о повышенной сексуальности, а об испытанном, горестном способе забыться и на мгновенье уйти от отчаяния. Сумасшествие в финале сыграно Понизовой строго и просто.
Эдуард Трухменев (Стенли) – обладатель великолепных данных и не менее великолепного темперамента пока играет лишь животное и хама. Столь же убедительного, сколь и омерзительного – в натуральности хулиганства, чавканья, рыганья. Нельзя понять – весь ли это Стенли, которого за что-то любит Стелла, или – здесь игра, измывательство над Бланш? Можно лишь угадать некую главную причину, из-за которой Стенли ненавидит и губит Бланш.
Любопытство к ней – другой – нет-нет да и проскользнет по ходу действия, как передышка в суперактивном существовании антигероя. Есть намек на то, что чем больше он ее ненавидит, тем более она его занимает. Он и насилие совершает, не распаляясь, а словно любопытствуя.
Получается, что мещанин ненавидит «блудницу», которая притворяется лилией. Или – мстит ей за утраченное общее имущество – родовой дом, маленький макет которого напоминанием и укором присутствует на сцене. Или – гонит сестру жены по причине тесноты «жилплощади». Но об этом лучше знаем мы, а не американцы.
НГ, 13 октября 2005 года
Вера Максимова
****************************************
Трамвай в никуда
В МТЮЗе состоялась премьера спектакля "Трамвай "Желание"
Художественный руководитель МТЮЗа Генриетта Яновская выпустила спектакль по пьесе Теннеси Уильямса "Трамвай "Желание". Роль Бланш исполнила Ольга Понизова, а ее сестры Стеллы - Елена Лядова.
Мотоцикл взревел и поехал вглубь сцены. Мощная струя выхлопного газа заполнила зал. Тут уж хочешь не хочешь, а почувствуешь, каков мир, где обитают герои спектакля. Здесь властвуют Стенли (Эдуард Трухменев) и его мотоцикл: этот парень ревет так же, как его машина, так же стремится сокрушить все на своем пути.
Смысл спектакля заключен в простом, но впечатляющем образе: из маленькой музыкальной шкатулки звучит нежная мелодия, фигурки франтоватых мужчин и изящных женщин неспешно вертятся по кругу. Бланш подносит спичку то к одной, то к другой фигурке, и они почти мгновенно исчезают в пламени.
Яновская не строит свой спектакль на противостоянии - красавица Бланш и звероподобный Стенли, мир поэзии и грубых страстей, аристократия и представители народа. В ее спектакле нет ни правых, ни неправых, каждый и приносит боль, и ее испытывает, а виновные и обвинители постоянно меняются местами. История о том, как полусумасшедшая красавица Бланш приехала к своей сестре и ее звероподобному мужу и как все скатилось к катастрофе, сыграна так, что все время ощущается неотвратимость насилия.
Ольга Понизова и Эдуард Трухменев, на мой взгляд, пока не воспользовались всем, что им предложил режиссер. Пока актеры только обозначают путь, куда намереваются идти, невольно показывая, что вот эту планку они не взяли, а вот здесь, вместо того чтобы прыгнуть на пять метров, махнули на все десять. Порой безудержные, взахлеб, страдания Бланш кажутся преувеличенными, а буйные порывы Стенли - слишком уж звериными. Но, мне кажется, обживание режиссерского рисунка - вопрос времени. Хотя и у Понизовой, и у Трухменева есть сильные сцены - например, в один из таких моментов очень ясно понимаешь природу ненависти Стенли к Бланш. Он просто боится, что его жена Стелла благодаря прибывшей Бланш вспомнит свое аристократическое происхождение, и снова, как при первой встрече, взглянет на него свысока. Поэтому он растаптывает Бланш: сначала унижает ее словами, а она, испытывая ненависть к Стенли, все же ощущает, как сильно его звериное обаяние, которому поддалась ее сестра. В финале спектакля Стенли от слов переходит к действиям: наступает на длинное платье Бланш, она не может вырваться, падает, и он, волоча ее по полу за край платья, утаскивает за ширмы.
Безупречно играет Стеллу Елена Лядова, и благодаря ее игре Стелла становится едва ли не центральным персонажем спектакля. Когда она разговаривает с сестрой, чувствуется, как сильна их связь и живо их прошлое. Она зависима от Стенли, его прикосновения подчиняют ее волю, его слова, жестокие и грубые, похоже, влекут ее. Стелла разрывается между сестрой и мужем, и эта трагедия - более совершенно выражена в спектакле, чем трагедия Бланш.
За всем наблюдает стайка корейцев (корейский курс Щепкинского училища), которые абсолютно безразличны к происходящему, они появляются и исчезают. Порой выполняют роль рабочих сцены - что-то переставляют, что-то уносят. Иногда шепотом переговариваются, порой молча наблюдают за происходящим, время от времени просто занимаются своими делами. Их равнодушие к страданиям сестер, к метаним полузверя-получеловека оказывается столь же важным, как все страсти и конфликты главных героев спектакля. Молчаливое присутствие этих, словно иноприродных, существ говорит о том, что все человеческие страдания и порывы, все трамваи "желания" никогда не достигнут места назначения.
Известия, 13 октября 2005 года
Артур Соломонов
************************************
Гуд-бай, Америка
"Трамвай "Желание" Московского ТЮЗа поехал в направлении России
Генриетта Яновская поставила очень молодой спектакль. Не молодежный. Не моложавый. Упаси бог, не молодящийся. А именно молодой. У него глубокое дыхание, мускулистость и твердая почва под ногами. Я даже сказала бы, что он пышет здоровьем, необузданным вкусом к жизни - к ее запахам, цветам и шумам.
Но уже вижу недоумение в глазах читателя: вы это всерьез о Теннесси Уильямсе, о том самом "Трамвае "Желание", где героиню в финале увозят в дом сумасшедших? О том самом драматурге, к которому советский театр, приговоренный к победительно-бодрым героям, десятилетиями прорывался сквозь всяческие препоны, дабы раскрыть страшную тайну, что есть, пусть на другом краю земли, за железным занавесом, люди, раздираемые комплексами, сексуально неуравновешенные, гибнущие от одиночества и взаимонепонимания. Путь Уильямса к нашей сцене всегда был труден, что не позволило сложиться никакой русской традиции в прочтении американского классика. Современных заграничных авторов часто ставили не для того, чтобы себя познать, скорее, чтобы на "них" поглазеть: у художников появлялся повод сделать богатые декорации и модные костюмы. В общем, проиллюстрировать анекдот тех времен: загнивают, но какой восхитительный запах.
Яновская вместе с артистами прочитала "Трамвай "Желание" вовсе не для того, чтобы еще раз открыть Америку. Очевидная связь Уильямса с Чеховым, им самим неоднократно декларировавшаяся, позволила театру легко отринуть схоластику общечеловеческих абстракций и расслышать перекличку судеб, прямую родственность душ, поселившихся в ином пространстве и времени. Разглядеть, как в главной героине переплелись разом черты всех "трех сестер" с чертами Раневской, окончательно переехавшей под Париж. Предположить в биографии Стеллы возможный вариант биографии Ани, пережившей революцию и очутившейся в комнате коммуналки с фотографией имения, окруженного цветущим вишневым садом, на стене. Мелькнут и исчезнут тени Лопахина, Медведенко, Яши, невесть откуда взявшегося Прохожего с таким добродушным славянским лицом... Зацепив нашу чувственную память, тени исчезнут, а Стэнли, Митч, Бланш и Стелла станут полнокровнее, ближе, понятнее. Легче будет примерить на себя, что значит - выстоять, сохраниться в обстоятельствах, когда до неузнаваемости изменяется твое жизненное пространство.
Героев спектакля режиссер и художник Сергей Бархин переселили из негритянского квартала в Чайна-таун. Многочисленные китайцы (в нашем случае - студенты-корейцы) щебечут, хлопочут и ведут себя здесь по-хозяйски. Постепенно бытовая мотивировка их присутствия уходит на второй план, и вместе с ощущением вечности (Восток!) приходит ощущение потерянности.
Принято считать, что интеллигентское детство, романтические идеалы и прочая лирика не выдерживают напора грубой силы. Однако наследник Чехова Уильямс в интерпретации Яновской неоднозначен здесь с ответом.
Первый же жесткий монолог Ольги Понизовой (Бланш) о том, как лицом к лицу, оставаясь рядом, принимала она одну за другой смерти близких, станет ее индульгенцией до конца спектакля. И Стэнли Эдуарда Трухменева будет воевать не против Бланш, а за свою жену, в которой течет та же кровь. Просто Стелла Елены Лядовой - земная и выбор - жить - успела сделать раньше (помните, как дворянские дочки выходили замуж за комиссаров). А вот Митч Игоря Балалаева свой шанс упустил, и не в тот момент, когда поверил в грехопадение Бланш, упустил - не услышав ее слов, что смерти противостоит только желание и любовь. Эти слова, звучащие почти под занавес, - лейтмотив спектакля.
Конечно, и нам под занавес хочется подпустить чего-то многозначительного, ведь действие пьесы происходит в том самом Новом Орлеане, едва не исчезнувшем, словно Китеж-град. Говорят, там живут люди, наделенные особым даром выживания. Что ж, пусть увидят небо в алмазах.
Итоги, 18 октября 2005 года
Мария Седых
***********************************************
Трамвай уходит под воду
От урагана знаменитый французский квартал Нового Орлеана пострадал, говорят, не так уж сильно. Вода схлынула, выбитые стекла и сорванные вывески кафе довольно быстро вернулись на прежние места. Но вот сохранил ли French Quarter свою неповторимую ауру – неизвестно. А ведь было в нем что-то эдакое! Драматург Теннеси Уильямс, например, до конца жизни отказывался продавать свои новоорлеанские апартаменты. В 1947-м он написал лучшую свою пьесу – «Трамвай «Желание»», – действие которой происходит на Елисейских полях Нового Орлеана.
Об этой неуловимой, мифической, уже почти ушедшей под воду ауре – новый спектакль Генриетты Яновской.
Уильямс не скрывал, что написал «Трамвай «Желание»» под влиянием чеховского «Вишневого сада». Яновская эти чеховские корни пьесы подчеркивает. У нее Бланш (Ольга Понизова) повсюду таскает чемоданчик с макетом белого дома с колоннами, а то вдруг, уставившись куда-то вдаль, произносит реплику Раневской: «Посмотрите, покойная мама идет по саду…»
Чехов писал о русской парижанке Раневской, чье имение продают за долги. Пьеса Уильямса – о противостоянии жизненного уклада американских низов и вычурной культуры французских аристократов – бывших обитателей виллы под названием «Мечта». Конфликт на первый взгляд ясен: здоровое вытесняет нездоровое, жизнеспособное приходит на смену вымирающему. Ну а как тогда быть с замечанием Чехова о Раневской: «Угомонить такую женщину может одна только смерть»?
Спектакль о жизненной драме и душевной болезни не случайно вышел у Яновской удивительно здоровым. Режиссер спокойно и аргументированно рассказывает о том, что человеческая норма – не в грубой животной силе работяги Стэнли Ковальского, а в хрупкой несгибаемости Бланш Дюбуа. Что героиня Уильямса и вся культура, которую она олицетворяет, не вырождается и не вымирает – она скрывается от нас, как град Китеж или Атлантида.
В первых сценах Бланш Ольги Понизовой и обитатели бедной окраины (она-то и называется Елисейскими полями!), где разворачивается действие, кажутся персонажами разных пьес. Как будто в кадр «Вестсайдской истории», где грубо разговаривают, смачно бранятся и пестро одеваются, случайно вошла кукла Суок в белом платьице, шляпке и изящных башмачках. Странно, что у нее надтреснутый, чувственный голос (вот так же, наверное, волновал и удивлял голос молодой Натальи Теняковой). Этот голос и слегка плывущая дикция выдают, что у куклы сломался какой-то механизм. И чем дальше и неостановимей катится спектакль, тем сильнее призвук этого внутреннего надлома. Когда конфликт достигнет высшей точки, Стэнли не будет насиловать Бланш на глазах у зрителей (что с упоением проделали бы в новой драме) – он грубо наступит ей на край платья, собъет с ног и, как сломанную марионетку, утянет за подол в свое логово.
Но вот удивительно: чем очевиднее поражение Бланш, тем сильнее ощущение, что эта вычурная куколка на самом деле куда более сильна и последовательна, чем ее трезвомыслящая сестра Стелла или стоящий двумя ногами на земле Стэнли. Ведь это она из последних сил берегла «Мечту», выхаживала ее престарелых обитателей и заглушала страх смерти объятиями с первым встречным.
В финале Бланш вырывается из рук санитаров, приехавших, чтобы забрать ее в сумасшедший дом. Вбегает в комнату и лихорадочно роется в мешке с фасолью. Думаете, она и впрямь сошла с ума? Ничуть. В мешке запрятана от чужих глаз сумочка со стихами и письмами ее погибшего в юности мужа. Что-что, а это надо сохранить!
Ольга Понизова, Эдуард Трухменев (Стэнли), Елена Лядова (Стелла) и Игорь Балалаев (Митч) несовременно-тактичны и не перегибают палку даже там, где, пожалуй, перегнул ее сам Уильямс. Поэтому к финалу уходящей натурой начинает казаться не только Бланш с ее утраченным вишневым садом, но и сам спектакль Яновской. Он выстроен так тонко и точно, наделен той атмосферой (слово скоро выйдет из обихода – слишком мало поводов его употреблять), как бывало раньше, когда Атлантида еще не скрылась под водой.
Экран и сцена, №31-32, 2005
Алла Шендерова
Источник: http://www.smotr.ru/2005/2005_tuz_tram.htm
-
Джемма
Re: Московский ТЮЗ (2004 - 2011)
Дашенька, Ирочка – спасибо за ценнейшую информацию... С удовольствием посмотрела ролик, прочитала интересные рецензии..
Искренне, по-доброму завидую тем, кому удалось побывать на спектаклях Эдуарда Анатольевича...
.. Да, наверное смотрится непревзойденно (судя из рецензий) мощь, сила и напор... рядышком с хрупкостью, нежностью и силой... не физической... а духовной... Жаль, что можно полюбоваться только фрагментами.. (неужели нигде в архивах МТЮЗа нет полных видеозаписей спектаклей с участием ЭА?.. Вот была бы удача...
)
С удовольствием посмотрела ролик, прочитала интересные рецензии.. Искренне, по-доброму завидую тем, кому удалось побывать на спектаклях Эдуарда Анатольевича...
Просто – полунамеком, с деликатностью истинного и культурного художника вводит Яновская в свой спектакль мотив «желания», человеческой физиологии – как тайны жизни, притяжения, отталкивания людей, оснований ненависти и любви.
Режиссер спокойно и аргументированно рассказывает о том, что человеческая норма – не в грубой животной силе работяги Стэнли Ковальского, а в хрупкой несгибаемости Бланш Дюбуа.
смерти противостоит только желание и любовь. Эти слова, звучащие почти под занавес, - лейтмотив спектакля.
все человеческие страдания и порывы, все трамваи "желания" никогда не достигнут места назначения.
.. Да, наверное смотрится непревзойденно (судя из рецензий) мощь, сила и напор... рядышком с хрупкостью, нежностью и силой... не физической... а духовной... Жаль, что можно полюбоваться только фрагментами.. (неужели нигде в архивах МТЮЗа нет полных видеозаписей спектаклей с участием ЭА?.. Вот была бы удача...
)-
Ирина
Re: Московский ТЮЗ (2004 - 2011)
"Трамвай "Желание"..."Роберто Зукко"....даааа..странно и непонятно,как МТЮЗ мог себе позволить лишиться таких сильных и удачных спектаклей....такая потеря для репертура...грустно и жалко...я даже не представляю, чем театр может прикрыть тАААкую брешь 
А за ролик большое спасибо!!!
А за ролик большое спасибо!!!
-
Admin
- Администратор
- Сообщения: 851
- Зарегистрирован: 24 фев 2011, 23:27
- Откуда: Россия, Москва
- Благодарил (а): 812 раз
- Поблагодарили: 1424 раза
Re: Московский ТЮЗ (2004 - 2011)
http://www.ntv.ru/novosti/135193/
После 1:55 ищите Эдуарда, выбегающего на сцену))
После 1:55 ищите Эдуарда, выбегающего на сцену))
